Мне бесконечно повезло с профессией
В эти беспрецедентные дни только работа помогает не сойти с ума. Мне — с моего ума, а тем, с кем я работаю — со своего. Вот сформулировали только что на сессии, почему сейчас нельзя торопиться. Ни с чем: ни с решениями, ни с выводами. Клиент говорит: смотрю на то, как рушится мой мир. Но смотрю как в замедленной съемке.
Гениальная метафора. Поскольку, пока обломки не упали, и не рассеялись дым и пепел, сориентироваться невозможно.
А хочется. Тут я вспоминаю, как на последней обучающей программе по гештальттерапии рассказывала группе, почему для понимания механизмов формирования паники и расщепления удобно использовать закон прегнантности в гештальт-психологии.
Психика стремится к созданию смыслов (фигур). Непонятное она хочет видеть, как понятное. Смутное как расшифрованное. Или, хотя бы, как расшифровываемое. В неразборчивой речи ухо пытается улавливать звуки родного языка. В тумане глаз хочет опознавать понятный силуэт, а не инопланетянина с пятью головами. Это легко иллюстрируется известными экспериментами гештальт-психологов со зрительным восприятием. Скобки и подковы зрение превращает в квадраты и круги до тех пор, пока способно «подтянуть» видимое к понятной форме.
Физиология стрессовых реакций объясняет это точно так же, но со своей точки зрения. Страх, переходящий в панику, запускает вполне зоологические психические сценарии (про бей, беги, замри нам не написал уже только ленивый, повторяться не буду). Но есть нюанс. С этими адреналиново-кортизоловыми штуками еще очень важно помнить, что они неприятным образом изменяют непосредственное восприятие, а за ним мышление. Кто не с нами, тот против нас, мочИ. Именно поэтому политические дебаты сейчас так быстро превращаются в драку. Древние части наших перепуганных мозгов свято верят в то, что ситуацию можно спасти, накидав фекалий в комментарии оппоненту или поддержав своего ребенка буллить чужого.
Нет. Это не спасет ситуацию. Единственное, что можно сейчас сделать, это сидеть и смотреть, как медленно оседают обломки того, что было недавно целым. И пока не осядет прах, сориентироваться не удастся: ничего же не видно.
Что еще можно делать? Уверена, вы знаете. Звонить родителям, у кого есть. Встречаться с друзьями, кто не поругался. Говорить с детьми. Гулять. И прекратить следить за курсом валют: он тоже в шоке. Еще скоро можно будет сходить на шашлыки и отпраздновать уход Макдоналдса. Никогда он мне не нравился
